Пропаганда не терпит пустоты. Как только в 1991-м перестали хвалить всё советское, как тут же стали ностальгировать по императорской России. Со сцены ряженые «поручики» с Георгиевскими крестами стали петь сусальные романсы, режиссёры снимали фильмы про «Россию, которую мы потеряли», а народ «вспомнил», что «раньше было лучше».
Вот как выглядела их жизнь рабочих и крестьян не в стихах поэтов, а в докладах конца 19 века. Врач М.И. Покровская пишет: «Рабочее население живет теснее, чем мертвые на кладбищах, где на каждую могилу приходится около 4 квадратных метров… Нередко даже, когда вся комната уже заставлена кроватями, избыточные жильцы спят на полу в кухне, коридорах, узких проходах, в темных углах. Очень часто в квартире нет прихожей, где бы рабочий мог оставить грязь, приносимую им с улицы; нет водопровода, который необходим для поддержания чистоты; нет ватерклозета… Неудивительно поэтому, что в этих антигигиенических жилищах постоянно свирепствуют различные заразные болезни».
Это было «жильё». А вот – само рабочее место: «В квасильне, где более всего работают дети от 7 лет, у здорового, но непривыкшего человека через четверть часа разболится до обморока голова от невыносимой вони и сырости, которую издает квасящийся уголь… В костопальне дети от 7 лет (которые работают также 12 часов) ходят и распластывают горячую крупку, от которой пыль буквально покрывает их с головы до ног… В прачечной — девочки от 14 лет, совершенно голые, моют грязные от свекловичного сока салфетки в сильно известковой воде, от которой лопается у них кожа на теле…» По статистике конца 19 века 24,6 % рабочих имели возраст до 14 лет, а 25,6 % - подростки до 18 лет.
Докладная фабричного инспектора: «Работа на заводе продолжается 12 часов в день, праздников не имеют и работают 30 дней в месяц. Почти во всем заводе температура воздуха страшно высокая. Работают голышом, только покрывают голову бумажным колпаком да вокруг пояса носят короткий фартук. В некоторых отделениях, например, в камерах, куда приходится вкатывать тележки, нагруженные металлическими формами, наполненными сахаром, температура доходит до 70 градусов. Этот ад до того изменяет организм, что в казармах, где рабочим приходится жить, они не выносят температуры ниже 30 градусов…» Записка врача-гигиениста: «На большинстве фабрик для многих рабочих, по обыкновению, особых спален не делают». Многие работники спали там, где работали: на станках или под ними, на верстаках, мочалах и рогожах.
В начале 20 века меню простого рабочего Петербурга состояло из чая с черным хлебом на завтрак, холодной каши с квасом на обед, и дешевой колбасы на ужин. За что он отдавал в месяц 57% заработной платы. Данные знаменитого гигиениста Эрисмана Ф. Ф.: «Говядины приходится на участника артели в среднем 32 г., что составляет около 22 г. чистого мяса, к которой нужно прибавить еще около 4 г. солонины …».
В 1898 г. главный жандарм генерал Пантелеев А. И. подготовил докладную записку по итогам своей поездки по Центру России. Он поразился, когда узнал причину роста забастовок: «…Эксплуатация рабочих фабрикантами, когда последние, получая громадную прибыль, мало оплачивают рабочий труд и при том, за редкими исключениями, ничего почти не делают для улучшения быта рабочих и их семейств, кроются, главным образом, причины волнений и забастовок…» Генерал приводит размеры зарплат, которые сложно воспринять без пояснений: «… Низший заработок при 9-часовой работе составляет 8−10 руб. в месяц, средний — 12−14 руб., наивысший — 22−26 руб.» В России чернорабочий получал от 10 р. до 25 р., при 60 - 65 раб. часах в неделю. Надо уточнить – 26 руб. - это заработок высококлассного специалиста, слесаря или токаря, например, так что не нужно эту «средневысокую зарплату» считать повсеместной.
Сравним эти заработки с американскими. Вашингтонское бюро труда 1904 г. сообщает: средний заработок чернорабочего в месяц (эквивалент в рублях) - 71 р. при 56 рабочих часах в неделю. В штате Массачусетс рабочий парень имел заработок в 4 раза выше, чем рабочий Санкт-Петербурга или Москвы. В Англии мужчины получали в 2,8 раза больше, чем российские работяги, женщины — в 1,1 раза, подростки— в 1,2 раза.
Цены того времени (за фунт, 400 граммов): пудовый (16 кг) мешок ржаной муки - 60 копеек, мешок пшеничной муки – 1 рубль 9 копеек, сахар - 11 копеек, подсолнечное масло - 12 копеек, сливочное масло - 22 копейки, свинина и говядина - 10-15 копеек, ветчина - 30-35 копеек, капуста квашеная - 3 копейки, соленые грибы - 10- копеек. Неплохо, получается, жить можно? Не нельзя спешить с выводами, не учитывая штрафы. А они составляли до 40 % заработка. Вот выдержка из речи блестящего адвоката Фёдора Плевако, который в мае 1886 года защищал бастующих одной из фабрик Саввы Морозова, который был известен как наиболее лояльный к рабочим заводчик: «Морозовская фабрика была защищена огромной стеной, из-за наличия которой никто не видел того, что в действительности происходило на фабрике. Все мы возмущаемся историями про чернокожих невольников, но сейчас перед нами невольники с белой кожей. Я расскажу только об одном случае. Средняя заработная плата на заводе составляла 9 рублей. Из них удерживали в среднем 3 рубля. Разве может рабочий пожить на 6 рублей и прокормить семью?» Штрафовали за всё, от опоздания на работу до «недостаточно вежливого приветствия» хозяину.
Более 90 % населения проживало в деревнях. Увы, и здесь не до сусальных сказок. Писатель Лев Толстой в 1891 году проехался по деревням Тульской губернии и вот что записал: «Во всех этих деревнях хотя и нет подмеси к хлебу, как это было в 1891-м году, но хлеба, хотя и чистого, дают не вволю. Приварка — пшена, капусты, картофеля, даже у большинства, нет никакого. Пища состоит из травяных щей, забеленных, если есть корова, и незабеленных, если ее нет, — и только хлеба. Во всех этих деревнях у большинства продано и заложено всё, что можно продать и заложить».
